Виталий Фукс играет в театре четвертый сезон. За это время актёр принял участие в спектаклях «Диббук», «Васса»,»Финита ля комедия» и еще нескольких, и сейчас играет одну из главных ролей в режиссерском дебюте Михаила Краменко «Терроризм», а параллельно готовится к премьере постановки главного режиссера «Гешера»  Евгения Арье «Добрый человек из Сезуана» по Брехту.

— Виталий, расскажи нам, почему «Гешер» решил ставить пьесу российских драматургов братьев Пресняковых?  Конечно, слово «терроризм» в Израиле знают даже дети, но Пресняковы имели в виду другой терроризм, внутренний, который живет в каждом из нас. Близко ли это израильским зрителям?

— У нас в «Гешере» есть традиция: один или два раза в месяц мы проводим «Вечер проб и ошибок», как называет это главный режиссер театра Евгений Михайлович Арье. На этом вечере каждый из нас может представить свою заявку – отрывок из любой пьесы. Миша предложил мне подготовить монолог из «Терроризма». Я прочитал его, и руководство театра решило дать Краменко возможность поставить спектакль. Эту пьесу Пресняковых уже ставил в Москве МХТ Олега Павловича Табакова, ставили и театры других стран, значит, драматурги рассказали универсальную историю, понятную всем.

Когда играешь в спектакле Евгения Михайловича (Арье — прим.), то, как он скажет, так и будет, а с Мишей у нас был и продолжается интересный диалог, и я думаю, что у нас получается.

— Ваш герой начинает с недовольства отложенным авиарейсом, испытывает любовную страсть, потом… Впрочем, дальше рассказывать не будем, пусть зрители сами все увидят. Как вы преодолеваете непростые психологические и чисто актерские трудности?

— Работы много, и она еще в процессе. Пока состоялось только несколько спектаклей на публике. Роль большая, в ней есть и комические, и драматические краски. Мне нужно их достоверно совместить, чтобы зритель поверил в происходящее. До «Терроризма» я играл небольшие роли, а здесь у меня появилась возможность выложиться полностью. Работать с Мишей Краменко очень интересно. Он молодой и очень талантливый человек. Когда играешь в спектакле Евгения Михайловича (Арье — прим.), то, как он скажет, так и будет, а с Мишей у нас был и продолжается интересный диалог, и я думаю, что у нас получается.

— Не знаю, известно ли вам, что Виталий Фукс – самый таинственный актер «Гешера»…

— Почему?!

— На сайте театра только ваша фотография, и больше ничего. А в Google, который знает все, есть только ссылка на ваш аккаунт в Фейсбуке. Рассказывайте…

— Мой отец военный, мы жили в разных городах, последнее мое место жительство в России – Камчатка. Когда я перешел в выпускной класс школы, то решил, что заканчивать ее я буду в Америке.

— Да, от Камчатки до Америки близко…

— Именно. Я уехал в США, окончил там школу и поступил в университет на факультет политологии.

— Мальчик шестнадцати лет сам поехал в Америку? Или у вас там были родственники?

— Никого не было. Вначале я жил в школьном кампусе, потом в университетском.

— Не страшно было ехать одному?

— Нет, я был к этому готов. Я проучился в университете один год, и тут вдруг в России случился дефолт. Родители больше не могли оплачивать мое обучение, нужно было думать, что делать дальше. И я решил уехать в Израиль, где жила моя сестра. Здесь я сразу призвался в армию, отслужил, а после армии поступил в Тель-Авивский университет на актерский факультет.

Чтобы иметь возможность учиться, я работал охранником на дискотеке в южном Тель-Авиве, потом сделал карьеру – стал старшим охранником.

— Вы и прежде хотели стать актером?

— Сейчас я думаю, что да, наверное, я всегда хотел быть артистом. Все, что происходило в моей жизни, вело меня к театру. Чтобы иметь возможность учиться, я работал охранником на дискотеке в южном Тель-Авиве, потом сделал карьеру – стал старшим охранником. Тогда я не чувствовал, что действительно стану артистом. Ведь сколько людей учатся, а потом работают совсем в других областях. Я просто играл в разные профессии, и теперь я понимаю, что так и должно было быть.

— Ну, а что произошло между тем, как Виталий Фукс работал старшим охранником и тем, что он стал актером «Гешера»?

— В университете я очень много играл — этюды, отрывки, спектакли. И случалось, что человек, который видел меня в учебном спектакле в какой-то классической роли, вечером приходил на дискотеку и говорил: «Что-то мне лицо твое знакомо… У тебя брат на актера не учится?»

— В один вечер вы играли две роли…

— И даже иногда их путал. Работа на дискотеке в южном Тель-Авиве – вещь непростая, район тяжелый. Охранник должен быть серьезным и непробиваемым. А я иногда под впечатлением от роли мог быть в этот вечер мягче, чем нужно.Это было смешно. Но на работе знали, что я учусь, меня поддерживали. Наш начальник гордился, что у него работает артист, помогал деньгами. Он был очень хорошим человеком… Через несколько лет он погиб, и ребята назвали фирму в его честь, теперь она называется «Саги». Мне многие помогали, особенно семья. Папа остался на Камчатке, а мама приехала в Израиль, чтобы помочь мне доучиться. Я получил первую степень на театральном факультете Тель-Авивского университета, поступил на вторую, чтобы стать режиссером. Но пока учебу пришлось отложить – много работы в театре. Но я обязательно доучусь. Каждый год пытаюсь вернуться в университет, но каждый сезон получаю роли в театре. К счастью.

— Значит, вас в «Гешере» ценят?

— Я чувствую хорошее, доброе отношение и очень им дорожу. Евгений Михайлович дал мне роль в своем новом спектакле «Добрый человек из Сезуана», премьера которого должна состояться совсем скоро. Я был очень занят в репетициях «Терроризма», но сейчас полностью погружаюсь в Брехта. Возможность работать с Арье – это редкая удача для актера, настоящая серьезная школа. В принципе, совершенно неважно, какой спектакль ставит Евгений Михайлович. Это может быть широко известная пьеса – все знают, что с «Доброго человека из Сезуана» начинался знаменитый Театр на Таганке. Это может быть молодой или, наоборот, незаслуженно забытый драматург. В одном ты можешь быть уверен: что бы ни говорил, что бы ни делал этот режиссер, ты должен следовать за ним.

Табаков подошел ко мне сам, спросил: «Где мама живет?» Я ответил: «В Израиле». «Давай сфотографируемся, — сказал Олег Павлович, — маме покажешь, она будет рада».

— Виталий, недавно «Гешер» возил спектакль «Диббук» в Москву. Как вас принимали?

— Если одним словом – замечательно. К нам очень внимательно отнеслась критика, вышло много хвалебных статей. Евгений Михайлович провел мастер-класс для московских актеров и режиссеров, а я попросил, чтобы мне разрешили присутствовать, и это было необыкновенно. Люди записывали каждое слово Арье, настолько важным и нужным было то, о чем он рассказывал. Мы играли на сцене театра Маяковского — все три вечера в зале был аншлаг. На одном из спектаклей был Олег Павлович Табаков. Он зашел за кулисы, говорил с актерами. Конечно, все хотели сфотографироваться с мэтром, а мне было как-то неудобно его об этом просить. Но Табаков подошел ко мне сам, спросил: «Где мама живет?» Я ответил: «В Израиле». «Давай сфотографируемся, — сказал Олег Павлович, — маме покажешь, она будет рада». Теперь у меня есть фото с Табаковым, и мама действительно очень рада.

— Мама теперь верит, что вы настоящий артист?

— Конечно. Кстати, две мамины подруги прилетали в Москву, чтобы увидеть меня на сцене. Одна живет за границей, другая в России, но далеко от столицы. Они за два месяца заказали билеты и специально приехали, чтобы пойти на мой спектакль.

— Вы  работаете в “Гешере” чуть больше трех лет. Какое место, по вашему мнению, занимает театр Арье в израильской культуре?

— По моему мнению – первое. Это труппа, артисты, равных которым в нашей стране нет. Это понимание, что ты можешь двигаться вперед. Я участвовал в спектакле «Васса», который поставила Наташа Манор не только как актер, но и как помощник режиссера, и я очень многому научился у Наташи, которая только начинает ставить, но она прекрасный учитель, и это были очень важные для меня уроки.

— Говорят, что сейчас «Гешер» снова на подъеме. Вы как актер это ощущаете?

— Мне трудно судить, мой приход в театр пришелся как раз на этот подъем. Но он чувствуется, театр выпускает спектакли очень высокого уровня и, главное, на них ходят зрители. Публику не проведешь – бесполезно говорить, что театр хорош, если люди в него не идут. А когда открывается занавес, и я вижу, что в Большом зале «Нога» нет свободных мест, никаких слов не нужно. Наш театр в порядке, «Гешер» жив, и еще много лет будет радовать зрителей.