Переезд в Израиль означает погружение в абсолютно новую и иную среду. Незнакомый язык с большим количеством гортанных звуков, жаркий менталитет, другая культура, малопонятные традиции. Но многие из нас, находясь и взрослея здесь, сохраняют и берегут привезенные с собой привычки, радуются бородинскому и икре, встречают Новый Год, а некоторые даже умудряются развивать искусство, музыку и литературу на русском языке, оставаясь при этом в Израиле. Выходят книжки, выпускаются синглы, сменяются сезоны. В их творчестве все больше местного колорита, но оно по-прежнему ориентировано Туда и вполне востребовано на родине.
О том, каково это, жить и творить на две страны, нам расскажут три совершенно разных, давно уже израильских парня: Владислав Дубинский (Fint), Алексей Романенко (L) и Аким Гуляев (Sayaf) из музыкальной группы Izreal. Группа существует шестой год, ребята пишут и читают рэп, существуя внутри (или за его пределами?) огромного движения, у которого свои законы, фестивали и ценители.
– Итак, первый вопрос, на мой взгляд, напрашивается. Как родилось такое самобытное название, Izreal?
L.: Мы в Москве как-то тусили очень долго, и у нас уже был коллектив, но без названия. А местные нас прозвали израильтянами («вот израильтяне пришли», «эти, которые израильтяне»). Ну, и по легенде, кто-то просто сказал: «Может уже Izreal назоветесь просто».
Fint.: Наверное оттуда же, откуда и все приходит – из подсознания, из головы. Израиль, Из риал (Is real), все реально.
Sayaf.: Мы как-то сидели на звукозаписывающей студии в Москве, Финт зашел в будку и начал угорать перед микрофоном, и чего-то Is real, is real yeh. И так это в треке осталось, в демо версии, мы гоняли эту демку, слушали. Прошел год, мы должны были участвовать в передаче, где исполняешь песню вживую, и надо было как-то назваться, и тогда предложили взять это финтовское IzReal, потому что получается игра слов, вроде и «это настоящее» и Израиль, решили, что можно вложить несколько смыслов в одно название, а оно еще и звучит прикольно.
– Почему именно рэп-музыка? Ведь, в момент её появления, в России определенно правил балом Рок, во дворах пели под гитару Сплина и Чайфа.
Sayaf.: Когда тебе 10 лет, ты в Москве, и вдруг появляются чуваки вроде ДеЦла и Bad B. Альянса, все это кажется очень прикольным и клевым. Большинство моих друзей слушали панк («Сектор Газа», «Красная Плесень» и т. д.). А тут возникает новая движуха, не такая грязная, не такая брутальная, а какая-то более молодая, прикольная, модная, стильная, необычная и ритмичная. Была своя романтика в этом, пацанская, она была примерно такой же, как и в Шансоне, наверное, да. Но на пацанском уровне, а не на “про серьезных дядек-криминалитетов”. Это была наша уличная действительность, где мы дрались за вкусы, за музыкальные предпочтения, за просто криво брошенный взгляд, за то, кто кого кинул, и песни были именно об этом: о кидалове, о стенке на стенку, о любви, о каких-то таких делах, уличных. Мне это было близко, потому что это было моей реальностью.
Fint.: Вообще все началось с того, что меня отдали на танцы в 9 лет, на хип-хоп и брейк-данс. Я все ждал карате, но там сказали, что принимают только с 10 лет. На танцах я впервые услышал выражение «ломаный ритм». Потом начался переходный возраст — это такая волна, когда очень много вопросов, очень мало ответов, ты сам с собой. И отклик я нашел именно в рэпе, потому что это музыка переживаний, где «старшие братья» говорили напутствия, они переживали вместе с тобой, они рассказывали свои истории, и ты понимал, что, оказывается, ты не совсем один, на этой планете есть еще такие же, и это нормально.
L.: Лет в 11, когда я уже переехал в Израиль, мне поставили рэп-кассету, на которой с одной стороны был Limp Bizkit, а с другой — ДеЦл и Bad Balance. Я вообще тогда не знал, что существует такой жанр. И один мой друг говорит: «О! Это ж русский рэп!». Мы начали слушать, увлекаться (а до этого я тоже слушал, будучи совсем мелким, рок). Свою роль сыграл тот факт, что это было на русском, как-то самобытно и ново, несло в себе еще какие-то культуры, от граффити и до скейта, брейк-данса.
– А в какой момент просто любовь к музыке переросла в серьезное увлечение? Каким был тот самый «первый раз»?
Sayaf: Я познакомился на районе с местными ребятами, которые тоже увлекались хип-хопом, и у них уже была группа. Я тогда подумал: «Wow, да ладно, чуваки делают что-то сами!». Оказалось, они даже записывали рэп у себя дома, и предложили мне записаться. Попросили за запись сто рублей. А тогда это нормальные бабки были, то есть я должен был их то ли украсть, то ли еще где-то найти, отложить от сдачи за продукты, из маминых оставить. В общем, я эти сто рублей заплатил за запись трека и написал свой самый первый текст. Я шел домой и сочинял в дороге: «В этой жизни все может когда-нибудь случиться…». Помню, что у меня слово «жизнь» было раз двадцать, в каждом предложении, короче очень “жизненный” трек вышел.
L.: Моего близкого друга посадили в исправительную колонию, по малолетке совсем, и мы решили написать серьезный «ганста-рэп». Написали небольшой трек – по-моему, он “Сега” назывался – ну, и начали сами что-то пробовать. Сначала у меня был диктофон, я перечитывал какие-то треки уже состоявшихся рэперов, а потом начал придумывать сам, калякать, черкать. Вокруг все время были какие-то группы. Это всё возраст такой сумасшедший, 13-14 лет.
Fint.: В 2000 году. Я помню прямо очень хорошо, мы были на вечеринке в честь Нового Года для “детишек”. В Казани было место под названием “Хеликоптер». Ко мне подошли пацаны, знакомые до этого по брейк-дансу, и говорят: «Ну чо? Мы – Рэп-команда, нам нужен кто-то, кто у нас это… будет перформер. Пойдем, будешь рэп читать». Я сначала сказал, что не очень умею, а мне:«Ну, ты попробуй, зачитай что имеешь, по любому ты что-то уже писал». Хип-хоп же, он по элементам, ты начинаешь рисовать граффити, писать тексты и параллельно интересоваться “всеми остальными его составляющими”. Короче, я зачитал. Ребятам понравилось, говорят: «Это прям Оно! Поздравляем, теперь ты команде». Так что официально в Миллениум я вступил уже в качестве рэпера.
– И что было дальше? Успех и слава?
L: Мы продолжали записываться и пробовать. У меня папа играл на гитаре, у него была своя группа тоже по молодости. Он привез с собой «Shure» — микрофон, очень-очень старый. Едва его подключили к компьютеру, на первую программу «Hip-hop ejay», мы начали что-то делать. Настоящую запись, всё серьезно, как нам казалось на тот момент.
Sayaf: Была такая группа «Последнее Предупреждение». Их было два чувака, с одним из которых я близко дружил, его звали Хентай. Второй парень решил перестать читать, и Хентай предложил мне войти в группу, исполнять их тексты и свои. Почти все песни «Последнего предупреждения» как раз написаны мной в период с 13 до 16 лет, в первые три года, когда я читал. В тот момент у меня все только начинало получаться, мы начали выступать в клубах, делать первые студийные записи, мы наконец-то записали трек, нам позвонил Звонкий из группы «Дерево Жизни» и предложил за деньги нас продвигать. Появились связи, возможности. Мы увидели, что все это развивается, начали участвовать во всяких джемах и фестивалях, фристайл-батлах, я даже занял второе место, и нас позвали выступать. Короче было такое ощущение, что вот, всё началось, вот сейчас мы вылезем из своего района, и мечты на глазах начинают воплощаться в жизнь, и это только подогревает надежды. Мои брат и сестра уехали по программе Наале, а я сказал: «Мам, какой вообще Израиль? Тут рэп, движуха, пацаны, музыка!»
Fint: Вместе с командой, куда меня приняли в новогоднюю ночь, Battletoads, мы поехали на фестиваль «Кофемолка», тот самый, который который мы с Sayaf’ом взяли. Но мы взяли юбилейную 10-ую “кофемолку”, а тогда, с командой, поехали только на вторую. Вторая «Кофемолка»: я такой смешной, и нас еще двое таких смешных, самых молодых из участников. Мы заняли там второе место. И после этого началось. Когда ты в 14 лет чего-то добиваешься, первый раз на большой сцене перед тремя тысячами человек, чувствуешь тот самый драйв, понимаешь, что это за наркотик, и что хочется делать дальше. Дальше мы начали организовывать “банду” вокруг нашей команды, объединились со скейтерами и другими представителями хип-хоп культуры в Казани. Это начало 2000-х, то время, когда появились скинхеды .Короче, было весело) Нас один раз “приняли”, человек пятьдесят, и записали как ОПГ «Реперы”. Ну а ,из-за того, что я в команде, я, считай, глава организованной преступной группировки “Реперы”.
– Следующий вопрос наверное только к Sayaf и Fint, так как за Лешу все решили родители. Как же вы на такой волне успеха бросили все и переехали в Израиль?
Fint: Так получилось, что я только в 13 лет узнал, что я – еврей. Начал интересоваться этим, и меня занесло в воскресную школу при Сохнуте: кружки, встреча шаббата, всякое такое. Лайтовое еврейство. А там же конвейер: скоро у нас будет тестирование на программу Наале, все идем? Все идем. Со второго раза у меня получилось. Это дело техники, пришел, один день посвятил тестированию – и прошел. Встала дилемма: ехать или не ехать, тест-то пройден. После этого вопрос: «Ну чего, ты едешь?» Я парень верный, у меня команда, у меня «вайт смоки» (название группы прим.ред.), у меня начинает все получаться здесь в России. А мне говорят: “Но ты же можешь всегда вернуться, ты все равно едешь как турист”. Другими словами, у тебя есть билет в Израиль, иди посмотри, что это, не захочешь – в любой момент вернешься. И все, я поехал, и так и не вернулся. Это я сейчас понимаю, зачем я уехал, а тогда не понимал. Тогда у меня была возможность. Я родом из одного из неблагополучных районов Казани, я видел, как людей уничтожают ещё в детстве. А когда видишь подобные вещи , понимаешь, что ты не хочешь такой жизни, и если выпал шанс изменить своё будущее, то почему бы им не воспользоваться?
Sayaf: Одного из моих лучших друзей забрали в армию. Просто утром пришли к нему домой, забрали, и через несколько часов он уже лысый, и мы его провожаем. И это послужило мне таким звоночком, я начал задумываться в ту зиму, что делать дальше. Видимо что-то неправильно, раз такая история случилась. Я не учусь, ничего не делаю, кроме рэпа и тусовок. Тупняк какой-то. Изначально я воспринимал поездку в Израиль как скитания, которые должны были меня научить чему-то, чтобы я вернулся другим человеком, чтобы наконец-то ворваться и взорвать. Я еще не знал, на сколько я поеду, я не думал о времени. У меня был какой-то план в голове, что я побуду здесь, немного отойду от всяких движух в Москве, приеду туда другим, более интересным, прокачанным.
– Почему вы решили заниматься творчеством втроем? Ведь к тому моменту, как вы познакомились, каждый из вас по уже состоялся по отдельности и был известной и вполне успешной единицей?
Fint: В команде у каждого есть свое мнение, есть своя динамика, обязанности одного перед другими. Выходит более продуктивно, один закрывает хвосты другого, мы друг друга толкаем, друг друга настраиваем. Получается интереснее. Как правило, моно-работы — это (никого не хочу обидеть) – помесь эго и шалтай-болтайства. А в команде разные краски, разные подходы, разные голоса.
L: Это как, когда занимаешься любимым делом, и вдруг видишь кого-то, что болен тем же, чем и ты. Тебе есть, с кем кайфануть. Просто я своей жене уже вынес мозг рэпом, да и друзья мои не слушают рэп.
Sayaf: Одна голова хорошо, а три лучше. Статистически, когда ты смотришь на успех материала, то, если это три разных человека вместе, продукт выходит шире и многогранней, потому что он отвечает на запрос трех разных слушателей, которым нравится кто-то из нас по отдельности. Мы обогащаем друг друга, мы друг другу добавляем то, чего нет у каждого. Это синтез, симбиоз, какой-то коннект, который поинтереснее, чем один зануда.
– Вы пишете в основном на русском, то есть вся ваша аудитория находится Там, да и сама хип-хоп индустрия в России гораздо более развита, чем в Израиле. Почему же вы все еще Здесь?
Sayaf: Плюсы Израиля, они не связаны с музыкой, они связаны, наверное, с самоощущением, с ощущением свободы, себя, с тем, что ты можешь быть собой. Живя в Москве, я ощущал, что обязан быть кем-то, что у меня есть какие-то более жесткие рамки, и общество постоянно оценивает, кто ты по жизни. Это начинается с того, как ты выглядишь, сколько ты зарабатываешь, кто твои друзья, какой у тебя телефон, любимый гаджет, машина… В Израиле нет такого груза ответственности перед обществом, можно быть тем же охранником или работать официантом, и не чувствовать себя неудачником. А в России другие параметры. По крайней мере, в Москве. Мне мешает, что я должен сосредотачиваться на том, чтобы казаться кем-то, а не заниматься реальным саморазвитием.
L: Я думал об этом. Потом понял, что не, не вариант. У меня уже менталитет не тот совсем, вряд ли я приживусь где-нибудь в России. Разница в том, о чем ты думаешь, что ты ешь, кого ты видишь, что тебя окружает, как ты себя чувствуешь. За все эти годы в Израиль у меня сформировался совсем другой склад ума. Я могу туда заехать – на неделю, на две, на месяц… Находясь в Москве 3 месяца, когда как раз и зародилось название IzReal, я окончательно понял, что это ну вот совсем не мое место.
Fint: Я пробовал вернуться. Закончив в Израиле школу и отслужив в армии, я приехал в Россию на 10 месяцев и понял, что не мое это. Я не такой жестокий и суровый как мои друзья, я могу таким быть, но не хочу, я могу уничтожить человека, но это неправильно, по-моему. Может, это иврит сам по себе такой язык, может, это восприятие другое, более солнечное. Но, я сам в Израиле стал более солнечным. Мне кажется, люди должны созидать, а не разносить. Сегодня я понимаю, что бывают люди , которые строят социум, и есть социум, который строит массы, и в этом, по-моему, ключевая разница между Россией и Израилем. Я помню эту фразу: «Че ты, самый умный что ли?», и так с детства, с начальной школы. Да, я креативный, что не обязательно значит самый умный, но такой подход, по-моему, подразумевает: “Будь как все и не выделяйся”. А здесь же иначе: “Будь всегда самим собой”. Вот то самое, из-за чего, как минимум, я пока остаюсь здесь.
– Какие планы у группы на будущее?
Fint: Завоевать этот мир (смеется). Нужно продолжать свою творческую миссию, дарить добро, с помощью музыки высказывать свои мысли. Планы? Не останавливаться на достигнутом и пробовать себя в разных музыкальных направлениях. Есть кино, в съемках которого мы принимали участие , там будут наши песни в саундтреке, лично у меня, дай Б-г, слепится альбом на иврите. Есть всякое разное — экспериментальная музыка, танцевальная музыка, живая музыка, видео — объединенное названием IzReal
L: Будем дальше делать музыку, развиваться в новых направлениях. Хочется экспериментов, видео-работ, более интересных, нежели просто рэп в камеру и кривляние лицом возле тачки. Хочется находить более арт-хаусные сюжеты.
Sayaf: Планируем сделать концерт на большой площадке и попробовать работу с живыми инструментами. Идея, она давно витает, потому что скучно становится просто читать рэп. Хочется чего-то нового. Даже если сравнить наше творчество с последних альбомов, слышно, что мы все начали петь. Мы с Лешей тоже стали петь, хотя раньше только Финт пел все припевы и запевы. Это просто путь развития артиста. Я думаю, живые музыканты и инструменты – это то, чего мы никогда не пробовали, а хотелось бы. Это масштаб другой и размах другой, и репетиции другие, другая работа. В планах у группы – сделать альбом, выдать новый материал. И это даже не обсуждается, это в планах есть всегда.
Я встречалась с участниками группы по отдельности, чтобы составить свое впечатление о каждом из них. Эти парни очень не похожи друг на друга, и ничего удивительного, что в итоге получились три совершенно разные истории, по мотивам одних и тех же событий. Истории о ценности дружбы и поддержки, о том, как важно иметь любимое дело и не бояться отдаваться ему целиком, каково это, делать выбор между быстрой дорогой к славе и жизненными принципами, собственным Я. У каждого из них своя особенная жизненная философия и свое мнение о том, для чего ему нужна музыка и какие именно качества привели его и группу Izreal туда, где они находятся сегодня. Sayaf – самый амбициозный, «двигатель» процесса, делает ставку на самоуверенность, веру в себя и здоровую самокритику, не забывая при этом благодарить всех тех, кто встретился и помог ему на пути. L – реалист, воспринимающий музыку как вызов, сравнивающий творческое развитие с физическими упражнениями, для него трудолюбие, ежедневные усилия и работа в команде — это рецепт успеха. И Fint – «вдохновитель», который, то ли в шутку, то ли всерьез, закончил наше с ним интервью словами: «Главное – искренность и доброта! Вот так и запиши, искренность и доброта».
Совсем скоро у ребят будет большой концерт.
Клуб Barby, Тель Авив, 19-е ноября. Как говорится, “Save the date”.
