«Вальс с Баширом», Израиль, 2008 г.
Режиссер: Ари Фольман.
Фильм «Вальс с Баширом», основывающийся на резне в лагерях для беженцев Сабра и Шатила в Западном Бейруте во время Ливанской войны 1982 года и на неоднозначной роли израильской армии во время этих событий — особая страница в израильском и мировом кинематографе. И дело тут, конечно, не в нечеловеческом «продакшне», который длился 4 года и стоил мультипликаторам геноцида нервных клеток; не в огромном для Израиля бюджете (2 млн. $), коим измеряется качество кинопродукта в мире коммерческих фильмов-фантиков; и даже не в несметном количестве наград и номинаций, которые принесли этому творению мировую известность и в принципе открыли для многих такое явление как израильское кино. Чем же уникален «Вальс с Баширом» и почему его должен посмотреть каждый?
«Вальс с Баширом» раздвигает границы документального жанра не только на уровне творческого подхода к созданию движущейся картинки, где мультипликация словно посмеивается над зрителем, расположившимся перед экраном, чтобы узнать, «как это было». Посредством мультипликации Ари Фольман подчеркивает тот момент, что, прежде всего, это личная история, страница, вырванная из дневника, который пылился на задворках памяти двадцать лет. Отсутствие попытки представить некую «объективную точку зрения» о резне в Сабре и Шатиле восполняется усиленным эффектом сопереживания, в том числе благодаря фантастическому саундтреку от Макса Рихтера. Любой израильтянин, даже тот, кто не служил в боевых частях или не служил вообще, с легкостью находит здесь себя, простого парня после школы, который пытается найти свое место на маленьком клочке земли, раздираемом нескончаемым межнациональным конфликтом.
При виде штампованной приманки «Основано на реальных событиях» в трейлере фильма становится грустно. Но в трейлере не избежать штампов. Таковы правила игры. «Вальс с Баширом» не просто основан на реальных событиях. Во главе угла стоит сам вопрос, что же такое «реальные события». Вопреки тому, что зритель привык понимать под этим штампом, речь идет вовсе не о визуализации тех или иных исторических событий. Это дип-дайв (глубокое проникновение) в подсознание автора фильма, в его личное и национальное историческое прошлое, которое всегда тянется невидимым шлейфом за поколением, скинувшим бронежилеты много лет назад. Но прошлое всегда возвращается. И это уже не штамп, а симптоматика посттравматического состояния. Через двадцать лет после бейрутских событий стираются грани между реальностью и сном, между пониманием, что с этими воспоминаниями надо что-то делать, и страхом встретиться лицом к лицу с прошлым. Эстетика фильма поистине волшебным образом резонирует с этой неопределенностью. Что, если не анимированная документалистика, способно передать идею размытости границ в работе памяти и погрузить зрителя в этот вязкий, непредсказуемый и кровоточащий внутренний мир героя?
О какой же травме идет речь? Ключевой идеей фильма является то, что называется травмой агрессора. Этот термин стал частью профессиональной терминологии не так давно. На протяжении многих лет вопрос травмы был неразрывно связан с фигурой жертвы. Немудрено, в частности, что на протяжении долгих лет после Второй мировой войны и Катастрофы европейского еврейства (Шоа), мало кому могло прийти в голову говорить о немцах как о пострадавших. Поэтому тот факт, что Израиль, в чей генетический код коллективного сознания навеки вшита память о Катастрофе, представляет себя в качестве агрессора и говорит о своей травме именно в этом свете, является несомненным кино-прорывом.
Как и любое качественное кино, рекомендуется к просмотру на языке оригинала с субтитрами.
Не рекомендуется к просмотру лицам, не достигшим 16-летнего возраста.
