Несколько дней назад я впервые увидела настоящую израильскую реальность, хотя я живу в Израиле уже почти 10 месяцев. На данный момент я изучаю иврит в Тель-Авиве в рамках программы МАСА. Такие программы обычно устраивают экскурсии. И вот, неделю назад я побывала на экскурсии в городе Хеврон.

Хочу обратить внимание, что я ни в коем случае даже близко не эксперт в израильской истории. И не стараюсь донести чьё-то мнение. Тема невероятно сложная, и я хочу просто поделиться тем, что считаю интересным и важным.

Прошу не читать этот пост закоренелых израильтян. Для них конфликт и разные мнения на его счет – обыденность, в которой они живут. А я пока еще на правах туриста-наблюдателя.

Итак, Хеврон.

Чуть-чуть контекста:

Хеврон на сегодняшний день (с 1997 года) разделен на два сектора: H1 и H2. Сектор H1 (примерно 70-80 % территории), в котором проживает 120 тыс. палестинцев, находится под контролем Палестинской администрации. Сектор H2, который населяют 30 тыс. палестинцев, остается под контролем израильской армии для защиты жителей еврейского квартала.

Хеврон – центр палестинской экономики и второй по величине город Палестины. Здесь находится Палестинский Политехнический Университет.

Попасть из сектора в сектор можно через 16 израильских контрольно-пропускных пунктов.

О том из-за чего, собственно, территория поделена – читайте сами.

Чуть-чуть истории:

Именно в Хеврон пришёл Авраам с Саррой, когда кое-кто ему сказал. «И двинул Аврам шатер, и пошел, и поселился у дубравы Мамре, что в Хевроне; и создал там жертвенник Господу» (Быт. 13, 18). По легенде, именно здесь Авраам похоронил Сарру, был захоронен сам, как впоследствии и Исаак, Иаков, Ривка и Леа. Поэтому главная святыня Хеврона – для евреев, мусульман и христиан – это пещера Махпела, могила праматерей и праотцов.

Хеврон был первой столицей царя Давида. При Ироде Великом – частью Иудеи. И, кстати, именно благодаря Ироду мы видим пещеру и Стену Плача такими, какие они есть сейчас – они выполнены из одного и того же материала по его проекту.

Потом пришло Османское правление, далее – Британский мандат.

Чуть-чуть реалий:

В 1929 году – массовый еврейский погром в городе. Арабами убито 67 евреев. А в 1994 году израильский врач Барух Гольдштейн открыл огонь в пещере Махпела, убив 29 мусусльман и ранив 150. Из-за этого сейчас пещера поделена на две части – еврейскую и мусульманскую.

В Хевроне очень часто происходят вооруженные столкновения. Из последнего – именно в Хевроне произошла громкая история с Эльором Азарией – солдатом, который убил лежащего террориста и попал под арест.

       Эпицентр конфликта

Приехав в Хеврон, первым делом мы, конечно же, пошли к праотцам и праматерям. В круглых комнатах, рядом с окнами стоят саркофаги. Они олицетворяют могилы древних “патриархов”. Скажу честно – ждала откровений. Возможно слишком активно, и поэтому они решили меня не посещать. Анализируя позже, я поняла, что этому сопутствовало несколько фактов.

Во-первых, атмосфера была крайне неподходящая – вокруг ходили туристы с фотоаппаратами, стояла невыносимая жара, а у могилы Рахель солдатики преспокойно доедали мороженое. Во-вторых, события, которые имели место здесь, произошли невероятно давно. Можно возразить: «В Иерусалиме тоже всё не вчера было». Однако, в Иерусалиме «ощущения» приходят сразу – стоишь ли ты у Стены Плача, проходишь мимо Голгофы, видишь перед собой Аль-Аксу или просто прогуливаешься по улицам. В этом городе камни заряжены энергетикой и почувствовать её довольно легко. Если, конечно, себе позволить. А здесь – история настолько далекая от нас хронологически, что светскому человеку тяжело поверить в её существование, а уж тем более прочувствовать. И, на выходе из пещеры Махпела, открывается «в-третьих». В-третьих, снаружи – современность, снаружи – ядро проблемы, которой живет Израиль. И не только снаружи – стоя у могилы Леи ты прекрасно понимаешь, что с другой стороны у этой же могилы стоят арабы. И ты не можешь увидеть их, попасть туда и даже понять есть ли они там. Хотя расстояние около пяти метров. Поэтому все сделано так, чтобы в голову даже не приходила мысль, что буквально за стеной могут быть другие люди. И эта мысль не могла меня отпустить. 

После посещения могилы мы немного прошлись по городу. Невероятно странные ощущения.

Мимо пробежали несколько человек, и мы услышали на русском: «Добро пожаловать в нашу катастрофу».

Везде солдаты ЦАХАЛа. Одному из них всей группе нужно было показать документы, чтобы выйти на соседнюю улицу. Везде пусто. Везде мусор. Везде закрытые двери.

Остановились у заброшенного дома с вывеской на английском языке: «Осторожно! Этот дом забрало государство Израиль. Вы живете в апартеиде». Внутренняя бегущая строка говорит мне: «Они же не знают правды, как они могут это писать!»

Прошли мимо здания, расписанного картинками с еврейской историей, и с надписью на последней из них: «Я соберу вас из народов, и возвращу вас из земель, в которые вы рассеяны; и дам вам землю Израилеву» (Иез.11:17). И внутренняя бегущая строка сменяется на: «И зачем это выставлять в самом центре спорных территорий?»

Еще одно заброшенное здание. Надпись: «From the river to the sea, Palestine will be free!». Прошу обратить внимание, что рифма звучит только на английском языке, а значит рассчитана не на арабо- и ивритоговорящих.

На протяжении всей экскурсии моя внутренняя бегущая строка меняла текст каждые несколько секунд. Она привыкла к простым ситуациям, в которых все меряется категориями понятно/ непонятно, правильно/ неправильно, справедливо/ несправедливо. А в этом месте быстрые выводы делать никак не получалось.

Присели на пару минут на детскую площадку. На площадке тихо играл один ребенок. В тени стояла мама с коляской. После нашего прихода поспешно забрала ребенка и ушла.

Саундтреком к этой «прогулке» служил невыносимый, дребезжащий звук со стройки. Невольно думаешь – а кто строит? И для кого? Сложно. Израиль «по-интенсивному».

Нас привели в музей. Скорее даже не в музей, а в картинную галерею/культурный центр. Судя по всему, именно здесь обычно проходят встречи с участниками проектов «Таглит», «МАСА» и не только. Музей маленький и чистенький. По сравнению со всем окружающим. На стенах развешаны картины с миролюбивыми пейзажами Хеврона и прикрепленными к ним ценниками. В глубине залы оказался магазинчик. Этого совершенно никто не ожидал, потому что это был первый магазин за весь день.

Когда все уселись, предварительно скупив все мороженое, вошла религиозная женщина средних лет с целой кипой папок. Не накрашенная, в длинной юбке, с закрытыми руками – всё, как полагается. Она не говорила по-английски, поэтому наш гид переводил. Её зовут Ципи Шлиссель. Назвали её так в честь бабушки. Она рассказала свою историю (явно не в первый и не в последний раз). Её отец был убит в погроме в собственном доме, пока маленькая Ципи и её мать были в соседней комнате. Через несколько лет после трагедии в городе были раскопки. Под этим самым домом во время раскопок были найдены останки Древнего Хеврона: печати 8 века до н.э. и какая-то кухонная утварь. «Ведь там также готовили еду для детей, как я сейчас готовлю для своих», – рассказывала она.

– «А дети учатся вместе?» – спросила одна из участниц программы.

– «Школы в Хевроне, конечно же, раздельные», – отвечала Ципи.

– «А какие прогнозы на будущее?» – прозвучал вопрос, который хотели задать многие.

– «Мы готовы жить вместе с теми, кто хочет мира. Но не будем жить с теми, кто его не хочет».

Нам объяснили, что хотят показать Израиль с разных сторон. Однако, непосредственно с другой стороны мы не побывали.

А потом мы сели в наш бронированный автобус и поехали в кибуц, находящийся неподалеку. У него тоже очень интересная история, но уже другая. А после – поехали обратно в Тель-Авив. И, когда вечером мы вернулись в Тель-Авив, жизнь снова закипела: кто-то пошел за продуктами на рынок, кто-то в клуб, а кто-то остался дома смотреть фильм.

Это реальность. Это израильская реальность, в которую мне посчастливилось заглянуть на пару часов. Как к ней относиться – дело каждого. Услышала хорошее определение для разговоров об арабо-израильском (и не только) конфликте: если человек высказывает вам какое-то непреклонное мнение, то он либо не до конца понимает, о чем говорит, либо старается навязать это мнение вам. Не хочу себя причислять ни к той, ни к другой категории. Чего я хочу – это всегда пытаться понять в какой стране я живу. Будь то Россия, Израиль, Франция или Камбоджа.

Иллюстрации: Филипп Ярин