Порой, случается такое: поговоришь с человеком полчаса — и кажется, будто вы знакомы с ним всю жизнь. Он понимает тебя с полуслова и вы можете говорить о чем угодно — на одном языке. А когда таким человеком оказывается ваш гид, то путешествие превращается в одно незабываемое приключение, в котором главной точкой отсчета становитесь вы сами. 

Когда хочешь поближе узнать страну, в которой оказался, всегда нужен кто-то, кто поможет её увидеть, сможет показать и рассказать, да так, чтобы было интересно, со своей изюминкой, и чтобы запало в душу. И тут совершенно неважно, как надолго ты оказался в этом самом месте — туристом, репатриантом, местным жителем или случайным прохожим — нам всегда не хватает новых впечатлений, и мы очень ценим тех, кто готов их организовать.

Мой знакомый экскурсовод Виктор Шамис себя называет опытным путешественником, а вовсе не экскурсоводом, и считает, что в качественном путешествии очень важен «видеоряд», а так же утверждает, что этим экскурсии по Израилю существенно отличаются от экскурсий, скажем, по Италии:

— Если Там ты обычно говоришь, «вот посмотрите, что здесь стоит», то здесь, «вот послушайте, что здесь стояло». И все равно опираешься на следы видеоряда — не бывает так, что его нет совсем, и когда люди начинают узнавать в каких-то непонятных замшелых ничего не говорящих камнях следы каких-то важных событий, когда выясняется, что можно сфокусироваться и все-таки что-то увидеть, им сразу становится интересно.

***

Мы с Витей встретились в кафе на бульваре Ротшильд в Тель-Авиве, где, неторопливо попивая эспрессо, он поделился со мной секретами и премудростями своей романтичной (по крайней мере, со стороны) работы.

— Витя, я догадываюсь что, как это обычно и бывает, твое образование совершенно не связанно с твоей нынешней профессией?

— Ну, Историю, которую преподавали в Советском Союзе, лучше людям не показывать. Как-то не было похоже, что существует в принципе историческая наука, поэтому я получил себе хорошую специальность системного аналитика, а вот когда дорвался до нормальных источников информации, не советских, выяснилось, что моя подготовка как нельзя лучше соответствует изучению истории, и что интереснее науки на свете нет.

— Это случилось, когда ты переехал в Израиль?

— Это случилось незадолго до, и окончательно утвердилось, когда я переехал в Израиль. А еще здесь, в Израиле, случилась замечательная вещь – я, наконец, стал самим собой, потому что я вообще-то кем только ни был, покуда рос и взрослел. И одна из любимых моих специальностей была вовсе не аналитика, а путешествия. Когда я выяснил, что можно совмещать любовь к путешествиям с любовью к истории, все это делать системно, а еще и деньги зарабатывать, то, в общем, все и сложилось.

— Что нужно в Израиле для того, чтобы стать профессиональным экскурсоводом?

— В Израиле для этого нужно окончить сложные курсы, дорогие и долгие, и это дает лицензию, которую потом нужно ежегодно подтверждать. Но зато, когда потихоньку раскручиваешься в туризме, что можно сделать почти без начальных вложений, то начинаешь сразу понемногу зарабатывать, с тем, что у тебя уже есть, то есть с тем автомобилем, который у тебя на руках, и с той головой, которая у тебя на плечах. Зарабатывать надо чуть больше, чем на кусок хлеба, с тем, чтобы оставшееся позволило тебе развиваться, менять автомобиль, получать дополнительное образование и т.д. В принципе никаких особенно критических вложений на это не требуется.

— Как ты ищешь свою клиентуру?

— Я в «поле» двадцать пять лет. Когда-то давал рекламу, но реклама работает плохо. Даже катал по Израилю, по Греции и по Италии журналистов из разных изданий, за что получал статьи. Например, в журнале «Домовой», такие большие, на несколько разворотов. Но эта реклама работает не очень хорошо, потому что приводит не совсем ту клиентуру, в которой я заинтересован.

— А в какой клиентуре ты заинтересован?

— Я занимаюсь индивидуальным туризмом, но как только я появляюсь в какой-нибудь рекламе, то сразу начинается вал звонков, «Виктор, а можно присоединиться к вашей группе?»

— А в чем тогда отличие индивидуального туризма от группового? В количестве людей?

— Нет, не в количестве. Основное различие в том, что групповой туризм — это случайно собравшиеся люди, их может быть и трое, и сто пятьдесят, но это люди, которые в одном транспорте и в одной программе оказались просто потому, что купили билеты в одно и то же место. Раньше это называлось «путевка». А путешествия — вещь сугубо индивидуальная. Я могу работать с любым количеством людей, от одного и до тысячи, при условии, что эти люди решили поехать вместе, что у них есть какая-то идея поездки, и эту идею я с ними готов обсуждать, и в рамках этой идеи делать им хорошо. Когда ты имеешь дело с групповым туризмом, то вынужден лепить какую-то среднюю жвачку. Ты можешь быть отличным гидом, и группа может быть отличной, но все равно у людей в этой случайной группе будут совсем разные желания, идеи, интересы, и все их удовлетворить невозможно. У меня однажды был отличный индивидуальный турист — оркестр Большого Театра, на три автобуса. И это был именно индивидуальный турист, потому все были объединены одной идеей. С ними было восхитительно — при том, что все они разные, идея путешествия была вполне едина. В реальности же я работаю с компашками от одного до шести человек, ровно столько сколько влезает в мой автомобиль, и я считаю, что больше не нужно.

— Что для тебя важно в контакте с клиентом?

— Самое главное, чтобы турист начал задавать вопросы. Если он молчит, то непонятно, что ему начинать рассказывать. Я могу ему рассказать всё, но вот нужно ли ему это? Когда он начинает задавать вопросы, ты потихонечку начинаешь понимать, что у него в голове, что и как он видит. И вот его модель ты уже можешь украсить какими-то своими знаниями, привязываясь к тому, что он уже знает и добавляя так, чтобы ему было комфортно, интересно, вкусно и весело. Пока этого контакта не состоялось, ты работаешь даже с одним человеком, как с пятидесятиместным автобусом, потому что не понимаешь, с кем именно ты общаешься. А как только он начинает задавать вопросы, а еще лучше сам чего-нибудь рассказывает, вот тогда становится понятно, что ему надо, «как стоит его новогодняя елка» и с какого угла можно на нее «повесить любимые игрушки».

 

Новые люди — это конечно очень здорово, важно только, чтобы это были люди, с которыми тебе по пути. Когда я только начинал работать, я не знал как это делается, сегодня же, прежде, чем поехать с кем-либо куда-нибудь, я долго обсуждаю, чем мы будем заниматься, делаю хорошую программу, а вот реализую её сам, только, если понимаю, что мне с этими людьми будет интересно и хорошо. Если нет, то всегда найдутся коллеги, которые с удовольствием возьмут у меня заказ. Я же стараюсь по тембру голоса, по интонациям и по вопросам, которые мне задают, понять, хочу ли я работать с этими людьми. Я уже научился отбирать, хотя, надо сказать, что я не очень капризный, и редко прихожу к выводу, что вот с этими туристами пусть поработает кто-то другой.

И, тем не менее, я провожу какой-то отбор, и в результате него у меня накопилось огромное количество друзей, которые приехали ко мне в Израиль, а потом прокатились со мной, кто по Греции, кто по Францию, кто в Испанию, кто в Шотландию, и мы потихонечку перешли с ними на другой уровень общения. Нам потихонечку стало интересно друг с другом, и мы начали дружить.

— А, если к тебе приходят люди, которые не знают, на что они хотят посмотреть?

— Я их вытаскиваю на смотровую площадку и часа два рассказываю о смысле города Иерусалима или любого другого города, в котором мы оказались. И стараюсь при этом поймать те моменты, когда у них зажигаются глаза, на какие темы они «включаются», даже если не задают вопросов,  в какой момент у них уши вдруг занимают рабочее положение, а глаза фокусируются. И уже, опираясь на это, продолжаю. Конечно, лучше всего, если турист еще до поездки скажет мне, что для него самое главное, но далеко не все на это способны, а те, кто способны, далеко не всегда отвечают точно или честно. Но, так или иначе, предварительное общение до путешествия — вещь очень важная, и существенно улучшает качество подготовки.

— Если в группе есть дети, это как-то меняет подход?

— Работать с детьми — это самое большое удовольствие. Дети задают вопросы, которые их родители стесняются задать, а родителям как раз интереснее всего, как я отвечаю на детские вопросы. Еще дети много рассказывают сами, и это тоже очень здорово помогает, это задает тон. Родители с детьми — это всегда очень хорошо.

— Бывают ли ситуации, когда тебя спрашивают о чем-то, о чем ты не знаешь?

— Ученый на вопрос, на который он не знает ответа, так и отвечает: «Я не знаю». Это честный научный ответ. И вообще, отрицательный результат в науке — это тоже результат. Я давно уже перестал быть ученым, и, безусловно, есть огромное количество вопросов, ответ на которые я не знаю. Очень часто, например, турист задает вопрос, вроде: «Виктор, расскажите, а почему трава справа от дорожки подстрижена, а слева нет?». Вряд ли кто-то знает ответ на этот вопрос так вот сходу. Но, в любом случае, это повод для какого-то разговора.

В той ситуации, когда мне задают вопрос по моей специальности, а я все равно не знаю ответа, это не означает, что я просто замолчу — конечно, мне все равно есть, что рассказать на эту тему. Могу привести пример. Есть в городе Иерусалиме в долине Асафатовой в основании древнего еврейского кладбища могила Авессалома, сына царя Давида, сына-бунтаря, который при папиной жизни устроил восстание, чтобы захватить власть.

Он опасался, что корона уйдет к младшенькому, Соломону, и решил поспешить. Восстание, поначалу удачное, все-таки удалось погасить, Авессалом погиб, при том что отец не хотел его гибели, и непокорный сын был похоронен в особой могиле. Когда её нашли в очередной раз веке эдак в семнадцатом, она выглядела очень интересно — могила была по самую макушку забросана камешками, потому и сохранилась. И из кучи камешков торчала каменная ладошка. Ладошка-пятерня — это царский символ, это иероглиф, соответствующий понятию царства. Поэтому на всей царевой собственности, и в том числе на могиле сына бунтаря, должна быть ладошка. И на гравюрах семнадцатого века тоже можно увидеть эту ладошку. А потом она куда-то подевалась, неизвестно куда. Мне, во всяком случае, не известно, но, по-моему, это не известно никому. Так вот, я как раз обеспокоился этим вопросом: а что будет, когда какой-нибудь турист спросит у меня, куда делась ладошка? Соответственно, мне потребовалось накопить какой-нибудь рассказ на эту тему, и я его накопил. Я спустился к могиле Авессалома и поднял к небесам два доллара. И немедленно небеса откликнулись, послав мне трех бродячих арабских гидов, двух молодых и одного старого, которые, вожделея завладеть этими зелеными бумажками, спросили, что мне рассказать. Я задал им вопрос. Двое молодых немедленно испарились, а старший, в процессе вытягивания у меня зеленых денег, начал рассказывать, что во время египетского похода Наполеон добрался до Иерусалима, и привел к этой могиле «воспитывать» своих маршаллов. Тут надо добавить небольшое, но важное отступление. Дело в том, что могила вовсе не просто так была закинута камушками, у евреев, уже в древности возник обычай, отец приводил к ней детей достигших возраста воспитания, и не клал камушек на могилу, как это обычно принято на еврейских кладбищах, а бросал, приговаривая «вот так вот бывает с непокорными сыновьями». Так вот, выстроил Наполеон своих маршаллов в ряд, но он же не будет как какой-нибудь там еврейский папаша камнями кидаться, он сразу пушечку выкатил, и со словами «длань, поднятая на отца», шарахнул. Тут ладошке и конец.

Рассказ меня потряс темпом, в котором он был рожден. О существовании ладошки этот человек узнал из моего вопроса, это было видно по глазам. Так что арабский старый гид преподал мне урок профессионализма — он ответил не задумываясь и интересно, при этом, я не уверен, знал ли он об этом или нет, или предполагал, что неграмотный турист просто не обратит внимание на какие-то нестыковки (ведь Наполеон не был в Иерусалиме никогда в жизни), но историю сочинил с ходу, и страшно увлекательную. Я, как турист, получил большое удовольствие. А еще я «заработал» свою историю, которую можно рассказать в ответ на вопрос туриста, «а что стало с ладошкой». Если бы я сказал просто «не знаю», было бы не интересно, а так я могу еще рассказать, КАК можно не знать.

—  Конечно, после всего, что ты нам рассказал, вопрос прозвучит странно, но все-таки, что для тебя самое любимое в твоей работе?

— Когда я только начинал, меня пугали, что «ты будешь бегать одними и теми же кругами, петь одну и ту же песню, и пластинка заездится, а ты сойдешь с ума». Так бы, наверное, и произошло, если бы я работал в пятидесятиместных автобусах со случайными группами. Но индивидуальный туризм отличается тем, что я не вещаю с трибуны, а веду диалог. И ,даже если я катаю людей по одним и тем же направлениям, мы всегда смотрим на те же места новыми глазами. Люди задают вопросы, и я, в результате, вижу вещи, которые давно знаю по-другому, и по-другому отвечаю. Мне по-прежнему страшно интересно, потому что, каждый раз, попадая в знакомое мне место, я вижу его под другим углом.

Больше историй от Виктора можно найти на его сайте. 

Фото: Лия Гедьман